Рубрика: Публикации

Алексей Видов — актер, режиссер, сценарист. Он сыграл святого князя Александра Невского в документальном сериале «Рюриковичи. История первой династии». Чего боялся актер, приступая к съемкам? Почему главной сценой он считает сцену пострижения в схиму? Об этом мы поговорили с Алексеем, а также о том, кто одолжен поддерживать искусство — власти предержащие или частные меценаты? Ведь среди его режиссерских работ — многосерийный документальный фильм о Российской академии художеств.

Постриг — ключевая сцена

— Алексей, сложнее сниматься в игровом кино или документальном? В документальном герой не говорит, то есть актер не может голосом создавать образ…

— На самом деле, и в документальном работаешь, как в игровом. В «Рюриковичах» мы играли по-настоящему, тем более там было что играть. Более того, сниматься в этом фильме было втройне интереснее, чем, скажем, играть в театре или в «обычном» кино сцену с текстом. Для меня эта работа была ценна еще и потому, что это своего рода возвращение к заре кинематографа, когда кино было немым и просто читался закадровый текст. Здесь — такая же история: максимум, что мне разрешалось произносить, — это молитвы и ключевые фразы, такие, как, например, фраза, обращенная к послам, что наша вера была и останется православной.

У Станиславского есть высказывание, что самое главное в роли — внутренний монолог. Для меня внутренним монологом в данном случае была личная внутренняя молитва, и она мне очень помогала. Молился не потому, что боялся не справиться, а потому что непрестанная молитва наверняка была состоянием души князя Александра.

— Почему серия об Александре Невском начинается не с его побед, а со сцены пострижения в схиму?

— Наверное, потому, что это — ключевой момент в его жизни. Кажется, Эдвард Радзинский сказал, что для политика, государственного деятеля важным оказывается не то, каким было рождение, а то, какой была смерть, как он принял её. Александр Невский принял монашество, то есть вся его жизнь заканчивалась полным посвящением себя Богу.

В какой-то степени (речь, конечно, не о прямых параллелях, а именно о конце пути) мне здесь вспоминается одно из любимых литературных произведений — «Очарованный странник» Лескова, где главный герой как только ни жил, через какие искушения ни прошел, но в конце жизни Господь привел его в монастырь…

Снимали мы сцену пострига на второй день работы, практически сразу. Я еще никого не знал из съемочной группы (она была питерской). В первый день мы снимали проходы — в полном снаряжении, — и на меня смотрели несколько косо: «Неужели он сможет сыграть нормально?» А потом — сцена пострига, серьезная, сложная и интересная, в том числе актерски. После ко мне подошла художник-гример и сказала, что моя игра её внутренне задела.

Неожиданное предложение

— А как вы попали в этот проект?

— Почти случайно. Сначала я думал, что не очень хочу сниматься в документальном фильме, но меня уговорили прийти на пробы. Хотя именно с актерской точки зрения из Рюриковичей мне больше хотелось сыграть Ивана Грозного или царя Феодора. Я же учился в Щепкинском училище, и эти роли из трагедий А.К. Толстого — «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Борис», — то, о чем я продолжаю мечтать: сыграть их на театральной сцене. А здесь я думал: ну как я смогу сыграть Невского, тем более что мы все в кино его помним в исполнении Черкасова в легендарном фильме Эйзенштейна! Так что пробы, на мой взгляд, прошли вяло, я про них забыл. Прошло полгода, и вдруг мне снится сон: я захожу в какую-то бухгалтерию, бухгалтер дает ведомость со словами: «Найдите себя и распишитесь». Я нахожу фамилию Невский и, к своему удивлению, расписываюсь. Через час после того как я проснулся, мне позвонил мой агент: «Тебя утвердили». И я — испугался, ведь мне предстоит играть не вымышленного персонажа, и не просто историческую личность, а — святого. И как — сыграть правильно, точно? Конечно же, прежде чем приступить к работе, я поехал в московский Данилов монастырь, где хранится частица мощей святого благоверного князя, чтобы помолиться у них. Первое, что сделал, прилетев в Петербург, — пошел в Александро-Невскую лавру.

— Были факты об Александре Невском, на которые вы раньше не обращали внимания, а во время работы над ролью заметили?

— У нас с советских времен было представление об Александре Невском, как о молодом князе-победителе, которой молодым выиграл Ледовое побоище, Невскую битву и… Дальше о нем обычно не говорили, а ведь он прожил 42 года. Важны не только победы на поле боя, но и другие: князь был искусным дипломатом, сохранил и нашу веру, и Русь… То есть для меня он открылся не только как полководец, но и как мудрый правитель.

Два главных художника

— Вы снимали документальный сериал о Российской академии художеств. Почему эта тема? Вы откликнулись на предложение или это была ваша идея?

— Здесь всё сложилось: мне хотелось сделать фильм об искусстве, и как раз Зураб Церетели выступил с инициативой сделать большой фильм об Академии художеств, начиная с самого её начала, от завещания Петра Первого. Работать над этим фильмом было здорово, тем более, нам очень помогал Зураб Константинович. Перед нами открывались двери всех музеев, мы снимали подлинники — в Эрмитаже, в Русском музее, в Третьяковской галерее.

Вообще в моей жизни есть два главных художника — Зураб Церетели и Илья Глазунов. Об Илье Сергеевиче я снял большой фильм, мы ездили с ним в Петербург, он показывал мне свой родной город, двор блокадного детства, дом, где умерли почти все его родные. Потом повел меня на могилу главного для него писателя — Достоевского — в некрополе Александро-Невской лавры. Петербург после этой поездки для меня — это и город Глазунова.

— Как произошло ваше знакомство с Ильей Глазуновым?

— Можно сказать, что в детстве. Когда мне было года четыре, дедушка подарил мне большой красочный альбом Глазунова. Помню, какое на меня, ребенка, произвели впечатление его работы — русские красавицы в кокошниках, иллюстрации к роману А.К. Толстого «Князь Серебряный». Может быть, они на каком-то бессознательном уровне определили мою дальнейшую любовь к России. А вот обо мне Илья Сергеевич узнал гораздо позднее: нас познакомил замечательный поэт Андрей Дементьев лет пятнадцать назад.

— Что, на ваш взгляд, самое главное в творчестве Ильи Глазунова?

— Главное про себя он сам сказал в одном из своих интервью: «Я — русский художник». И для меня он как раз — русский художник, продолжатель традиций Нестерова, Васнецова. И потому я построил фильм так, что там были и высказывания, цитаты любимых художников Ильи Сергеевича. Да, он жил в советское время, да, у него есть циклы работ «Вьетнам», «Никарагуа», портреты правителей разных стран — от Индиры Ганди, но прежде всего он — русский художник, сумевший в главных своих произведениях предать другим чувство России, чувство Родины.

Точка преломления

— Вернемся к сериалу про Академию художеств. В первых кадрах мы видим работу Серова «Петр I», и сразу задается динамика. Кто выбрал именно это изображение Петра?

— Я в этом фильме режиссер и автор сценария, и мне показалась, что именно эта картина передает стремительную деятельность Петра I. Но когда я снимал этот фильм, мне было еще не очень много лет, и многое я делал интуитивно, по наитию. Предыдущий опыт документального кино был еще небольшим. Мне повезло, что продюсеры позволяли это делать.

В фильме «Андрей Рублев» Тарковского есть замечательная новелла «Колокол», где Николай Бурляев играет Бориску Моторина — молодого человека, который не знает секрет изготовления колоколов, но берется отлить колокол, и в конце концов, с Божией помощью, у него этот колокол получается. У меня было абсолютно то же самое в жизни, когда я пришел в документальное кино, начал снимать, например, документальный сериал «Паломничество в Вечную Россию»: одно дело играть, и совершенно другое — делать фильмы, писать образы через картины, через монтаж, через звук. И мне во многом помогало то самое наитие, и я чувствовал Божию помощь.

— Каким периодом времени заканчивается сериал об Академии художеств?

— Возрождением Академии. В девяностые годы прошлого века всё вокруг разваливалось, под вопросом было само существование Академии, поскольку не было денег. И вот в это время президентом Академии назначили как раз Зураба Церетели, ему выпала миссия возрождать Академию, и он вкладывал в это, в том числе, свои личные средства. Дальше мы уже не снимали — наша задача была показать течение истории, а не современность.

— А кто из художников прошлого, о которых вы говорили в сериале, вам особенно интересен?

— Михаил Нестеров, конечно. Образное решение русских монастырей, так вписывающихся в окружающую природу, в том сериале, который я упомянул — «Паломничество в Вечную Россию» (это было путешествие по святым местам России), — от Нестерова. Я специально просил оператора, чтобы пейзаж был таким, как у Нестерова в его работах «Видение отроку Варфоломею», «Юность преподобного Сергия» и других, где пейзаж одновременно конкретен и глобален, передает идею красоты русской природы.

Живопись, русские художники для меня — как некая точка преломления. Когда вижу их работы, сразу думаю, а как бы я это снял, как это использовать в работе, в кадре.

— В сериале «Паломничество в Вечную Россию» вы делаете акцент на архитектуре. Теперь понятно почему.

— Да, я люблю русское искусство. По мнению Л.Н. Толстого, если упрощать, искусство — передача чувств. И мне всегда хотелось в том, что я делаю (неважно, играю ли я роль, или снимаю документальный фильм), мое ощущение — от исторической личности, от картины, от храма, от пейзажа — перенести на экран, чтобы зритель, сидя у экрана, почувствовал то же, что и я.

— И в сериале «Паломничество в Вечную Россию» и в сериале про Академию художеств чувствуется общая стилистика и даже повторяются некоторые мотивы, например, мотив воды. Специально?

— Да, это то, что называется почерком. Если сейчас буду что-то снимать, то стилистически близко, под таким углом зрения. Да, мотив воды, кстати, тоже неслучаен. Вода для меня — ключ, родник, источник чего-то светлого, отсюда и ощущение Родины, а также бодрости, свежести. Я сам раз в неделю стараюсь выбираться на источники и окунаться в их ледяную воду. Например, Гремячий Ключ рядом с Троице-Сергиевой лаврой, источник рядом с Дивеево… Когда ты трижды погружаешься в ледяную воду, температура которой постоянно держится в пределах 4 градусов, потом чувствуешь такой внутренний подъем, просветление!

— Понятно, что логика фильма про Академию художеств — по правителям. А как отбирали художников? Ведь в правление одного императора обычно — целый ряд великих, всех не уместить в формат серии.

— У нас было два опытных консультанта-искусствоведа, и они рекомендовали, на ком из мастеров остановить внимание. Когда был предварительной просмотр первого монтажа и Зураб Константинович Церетели пригласил своих друзей, в том числе Андрея Дементьева, тот после просмотра воскликнул, обращаясь ко мне: «Алёша, почему есть Венецианов, но нет Сороки?!» Он оказался не единственным, кто спросил: «А почему нет вот этого художника?» Григория Сороку мы, кстати, в фильме называем, и понятно, что этот потрясающий художник достоин отдельного разговора. Но если бы мы слушали не выбранных консультантов, а всех, то вряд ли получилось бы снять фильм, особенно когда перед тобой период в 300 с лишним лет.

Но, в принципе, я счастливый человек в том смысле, что в фильме осталось всё, что бы мне хотелось, чтобы там было. Я не умею принимать все правки без разговоров, без борьбы, и продюсеры об этом знают. Тем более, я с самого начала договариваюсь, что буду делать так, как я хочу (прислушиваясь, естественно, к советам консультантов), и продюсеры это принимают, а если им надо реализовать какие-то собственные идеи, пусть приглашают для этого другого человека.

Кто в ответе за искусство

— Когда вы работали над фильмом об Академии художеств, сформировалось у вас мнение о том, кто должен поддерживать искусство — государство или частные меценаты?

— На этот вопрос, наверное, я ответил самой идеей фильма. Было человек семь-десять, желающих снять этот фильм, и все предлагали свои идеи, в том числе маститые режиссеры. Надо было доказать свое право на съемки, и я придумал концепцию, благодаря которой мне и выпала честь снимать. Я построил сценарий не по стилевым периодам, не по именам великих художников, а по периодам правления императоров. Каждая глава телефильма — чье-то царствование, и открывается она его портретом. Когда мы всё уже сделали и я пересматривал фильм, еще раз убедился, что такой подход был правильным. Ведь во многом тенденции в искусстве, его развитие были связаны с тем, кто в данный момент находился на троне, какова была политика царствования, хотим мы этого или нет. Например, Александр III любил всё русское, и что мы видим в искусстве? Всплеск интереса к русским традициям, возникновение неорусского стиля, появление картин на темы русской истории… да взять хотя бы храм Воскресения Христова («Спас-на-Крови»), который построен на месте убийства Александра II. Все проекты, в том числе первый — Леонтия Бенуа, были отклонены Александром III. В итоге был выбран проект архитектора Альфреда Парланда, сделанный в русском стиле, и появился храм в том виде, в котором мы его знаем.

Несмотря на то, что проблема «художник и власть» существует, все-таки в фильме на примере Академии художеств я старался показать, как важно, когда власть поддерживает искусство, и какие в итоге получаются результаты.

— Есть планы новых проектов, прямо или косвенно связанных с искусством?

— Сейчас как раз думаю об этом. Фильм «Паломничество в Вечную Россию» я снимал много лет назад, и многое было совсем по-другому. Например, не было в Дивеево Богородичной Канавки, на этом месте находился интернат, который предстояло расселять, возрождено много храмов, монастырей. Сейчас я снова хочу сделать «Паломничество в Вечную Россию», так же посетить знаковые святые места и рассказать о них. Но мне не хочется делать фильм-путешествие, который насыщает туристический эгоизм, рассказывает о каких-то бытовых вещах: где остановиться, куда пойти на экскурсию. Ни в коем случае! Это будет рассказ — через русскую живопись, архитектуру, литературу — о православных святынях Отечества.

АВТОР Оксана Головко

Источник: журнал «Вода живая» (сентябрь 2021)

Мощи святого Александра Невского хранятся в Санкт-Петербурге с 1724 года. Город они с тех пор почти не покидали, но это не значит, что святыня не пережила ряд исторических перипетий. Об этом мы беседуем с доктором исторических наук Романом Соколовым.

Первое вскрытие

— Роман Александрович, если кто-то станет интересоваться вопросом подлинности мощей святого Александра Невского, что он может узнать?

— Прежде всего я хотел бы обратить внимание на то, что, по церковной традиции, святыми мощами считаются останки святого в любом состоянии, совсем не обязательно они должны быть нетленными. Об этом неоднократно упоминалось в научных трудах, например у Евгения Голубинского. В греческой традиции мощи — это вообще исключительно костные останки, вопрос нетленности даже не стоит. На Афоне, как известно, через несколько лет после смерти насельника его останки эксгумируют, тщательно обмывают и помещают в специальные хранилища — костницы. Мощи Александра Невского были извлечены из-под спуда после Куликовской битвы, помещены в раку и установлены в Рождественском соборе одноименного монастыря во Владимире. Находились они там до 1723 года, когда Петр Первый инициировал их перенос в Санкт-Петербург. Как и почему это происходило — отдельный разговор. Об этом сейчас я говорить не буду, а акцентирую внимание на том, что в течение столетий, когда мощи находились в Рождественском соборе, они не однажды страдали от пожаров, и эти факты задокументированы. В источниках эта информация имеется, никаких открытий в последние годы не было. Одно открытие, правда, есть, об этом позже, но то, что мощи страдали от пожара, — совершенно не новость. В 1723-1724 годах мощи были перенесены в Санкт-Петербург, перед этим было произведено их освидетельствование. Материалов, касающихся этого вопроса, в широком доступе пока нет, но, думаю, в ближайшее время они будут опубликованы. В любом случае, материалы есть в архивах XVIII века.
Следующий момент связан с 1917 годом. После Февральской революции обстановка в стране была нестабильной, начались неудачи на фронтах Первой мировой войны, и Синод задумался об эвакуации самых больших ценностей — в первую очередь святынь — из Петрограда. Было решено провести освидетельствование мощей святого Александра Невского, поскольку даже высшие церковные иерархи не знали, что же находится в этой елизаветинской раке. Было произведено вскрытие, проводилось оно тайно.

— И что же они обнаружили?

— Были обнаружены костные останки Александра Невского, вмонтированные в макет его фигуры. Череп, к примеру, был изготовлен из воска, и в него была вставлена височная кость. О том, как всё происходило, сохранились воспоминания религиозного и общественного деятеля тех лет Сергея Платоновича Каблукова (1881–1919), который из первых уст это узнал. Было принято решение всё лишнее из раки удалить, оставить там только то, что должно быть, то есть кости.

— Зачем нужно было «дополнять» останки?

— Точного ответа нет. Очевидно, в какое-то не известное нам время пошли на поводу у народных представлений о том, что мощи — это нетленное тело, и решили сформировать некий «каркас».

— Читала, что в католической традиции было принято формировать фигуру из воска и включать в нее костные останки.

— Вполне возможно. Во всяком случае, это не единственный эпизод с восковой головой, о котором мне доводилось слышать. Итак, воск из раки святого Александра Невского был расплавлен и использован для богослужебных целей: для освящения престола, другие посторонние предметы из раки также удалили. Об этом есть документальная запись. Гипотезу, что мощи были вскрыты для подготовки к эвакуации, подтверждает то, что они были переложены в кипарисовый ларец, который при необходимости достаточно легко было транспортировать. Во время вскрытия была обнаружена записка, датированная 1681 годом. В ней сообщалось, что в этот год после церковного пожара, когда погорели все иконы, останки были переложены в раку. Это своего рода акт, подтверждающий, что к мощам после пожара отнеслись добросовестно. Вскрытие мощей в 1917 году, как я уже говорил, было тайным: слесарь-мирянин полностью всё подготовил, после чего из храма вышел — очевидно, с него взяли обещание о неразглашении, — после чего духовенством рака была вскрыта. Потом таким же образом всё было запечатано, при этом записку 1681 года решено было вернуть к мощам. Помимо этого в ларец был вложен датированный 24 июля 1917 года акт, подписанный присутствовавшими там представителями духовенства.

Второе вскрытие

— В следующий раз мощи вскрывали уже большевики?

— Да, причем в 1918 году, когда началась повсеместная кампания по вскрытию мощей, митрополит Вениамин сумел с помощью дипломатических маневров, в том числе беря на себя известные репутационные риски, добиться того, чтобы мощи святого князя не тронули. Одним из аргументов, которые он высказывал в печати, было то, что мощи не являются нетленными, об этом есть информация в источниках у того же Голубинского и Карамзина, ничего нового по сравнению со вскрытием 1917 года найти не удастся, так зачем же вскрывать. То есть вскрытие 1917 года уже не отрицалось, оно уже не было тайной: если о чем-то знают больше трех человек, это спустя недолгое время знают все. Мощи оставались нетронутыми до 1922 года.

Новый виток — это кампания по изъятию церковных ценностей, весь накал которой был инициирован Львом Троцким, лично курировавшим этот процесс. С этим же теснейшим образом был связан и другой фактор — инициированный спецслужбами церковный обновленческий раскол. Сопротивляться вскрытию раки было уже невозможно, поскольку это вскрытие было приурочено к изъятию серебряного саркофага из Александро-Невской лавры. И вот, 12 мая 1922 года, день в день с посещением патриарха Тихона делегацией обновленцев во главе с будущим «митрополитом» Введенским, рака была вскрыта, её увезли в Эрмитаж, а мощи были обследованы медицинской комиссией, которую возглавлял профессор Первого медицинского института Г. В. Шор. Был составлен акт, в нем указывалось, что останки принадлежат скелету человека (в единственном числе!), они плохой сохранности, сохранились фрагментарно, есть их перечисление. И сделан вывод, что кости старые, дополнительного осмотра не требуется, поскольку ничего нового это не даст, — так и было прописано. По факту вскрытия мощей было возбуждено уголовное дело.

— Кого же обвиняли и в чем?

— Церковь — в «вековом обмане верующих», поскольку она «выдавала за мощи святого» обгорелые кости. С сегодняшней точки зрения это выглядит просто смешно. Тем не менее в то время подобные дела возбуждались — известно, что будущий патриарх Алексий I (Симанский) был фигурантом такого уголовного дела и даже получил наказание, которое впоследствии было с него снято.

— Так кто, собственно, был ответчиком по этому делу?

— Обвиняемые как таковые в этом деле так и не появились, оно было возбуждено просто «по факту векового обмана». Стали «копать». Первое — акт о вскрытии 1917 года, в котором ничего криминального с точки зрения церковной догматики нет, но он, по версии следствия, подтверждал, что духовенство знало о состоянии мощей. Второе — экспертиза записки XVII века. Предполагалось, что эта записка поддельная, т. е. её якобы могли «изготовить» и подбросить в раку в том же 1917 году. Привлечен был специалист по судебной экспертизе, работавший еще до революции, Александр Александрович Захарьин. Он очень тщательно подошел к делу, написал экспертное заключение на нескольких страницах. Он советовался с историками, сделал фотографию записки, в том числе увеличив отдельные фрагменты. Нужно было понять, чернила, которыми был написан текст, въелись или нет. Он пришел к выводу, что и бумага старая, и чернила того же времени. Параллельно с этим велись допросы тех, кто мог бы стать обвиняемым: митрополита Вениамина, епископа Николая (Ярушевича). Финальный акт о вскрытии мощей 1917 года, кстати, был подписан и будущим патриархом Сергием (Страгородским), тогда архиепископом Выборгским. Все иерархи говорили следователю одно и то же, выучив даже годы издания книги Голубинского и Карамзина и номера страниц: что мощи страдали от пожара, это известный факт, никто этого никогда не отрицал. Ссылались и на опубликованное в «Петроградской правде» письмо митрополита Вениамина, о котором мы выше говорили, где приводились те же факты. И оказывалось, что инкриминировать, собственно, никому и нечего. Но это же май 1922 года, события развивались стремительно. Это дело, которое следователь Кузьмин столь заботливо «шил», очень быстро стало неактуальным. В конце мая митрополита Вениамина арестовали по совершенно другому обвинению — в «сопротивлении изъятию церковных ценностей», и это значило уже не несколько лет условно, а быстрый суд, несправедливый приговор и расстрел. Получается, что изначально задуманное дело актуальность утратило. Дело можно было закрывать, но заключение медиков об осмотре мощей и Кузьмина, и власти явно не устраивало. Нужно было провести вторую экспертизу мощей. Экспертов для нее отбирали заново, некоторые из них, и в деле это отражено, бежали от участия в этом действе, как бес от ладана. Почему? Понимали, вероятно, чем это закончится. Например, профессор Военно-медицинской академии В. Н. Тонков. На первую повестку он просто никак не отреагировал — ну, он профессор, ему можно. Приглашали поучаствовать в экспертизе прозектора Сысоева — ни имени, ни отчества его в документах нет, неизвестно, кто это такой, но прозектор — это явно не профессор. Он работал в больнице имени Жертв революции, ныне Мариинской. Первый раз его вызвали повесткой — он придумал себе приступ грудной жабы. Вторая повестка Тонкову, на обороте написано: «Тонков взял отпуск и уехал из города». На второй повестке Сысоеву тоже такая надпись.

— Почему они так себя повели? Возможно, это были верующие люди?

— Верующие или нет, мы не знаем, но то, что это были люди, которые не хотели участвовать в фарсе, — совершенно точно. Кстати, документальных подтверждений этому нет, но народная молва связывает имя Тонкова со спасением мощей преподобного Александра Свирского. То, что нет никаких документов, понятно: в те времена оставлять какие-то материалы на эту тему было чревато большими неприятностями. Но в случае с повторной экспертизой мощей Александра Невского есть документальное подтверждение — Тонков в этом балагане участвовать отказался.

Вторая экспертиза и её цели

— Но вторая экспертиза всё же состоялась?

— Да, она прошла 2 августа под руководством Ф. Я. Чистовича — это коллега Шора из того же Первого меда. Заключение, составленное группой под руководством Чистовича, более детальное, они каждую кость описывают, её длину и ширину. И в конце, как бы невзначай, написано, что один из обломков берцовой кости взят от другого скелета. Но не написано, какой именно из костей (правой или левой) и какой именно её части, на основании чего конкретно они пришли к такому выводу. Любой эксперт, когда пишет заключение, должен объяснить, на основании чего он так считает. Зачем вообще была нужна вторая экспертиза, когда была уже первая? И освидетельствовали тогда мощи не представители духовенства, а врачи. Ответ очевиден: ради пристрастного поиска «лишней» кости. И удовлетворенный следователь Кузьмин мог спокойно вести дело к закрытию: хоть какую-то фальсификацию да нашли. В октябре месяце дело стали закрывать, по бюрократическим причинам эта процедура затянулась надолго. Параллельно верующие собрали большое число подписей с указанием персональных данных, то есть имен-фамилий-отчеств и адресов, с просьбой оставить мощи в Лавре — до времени в том самом кипарисовом ларце их оставили в алтаре Троицкого собора. Тем не менее в октябре мощи были изъяты, причем в качестве передающей стороны участвовали, понятное дело, обновленцы. Мощи увезли в Москву, затем они вернулись в Петроград, их присутствие однозначно подтверждено в 1930 году на антирелигиозной выставке в Эрмитаже. В итоге они оказались в Музее истории религии, который находился тогда, как мы помним, в здании Казанского собора. Нахождение там мощей тоже подтверждено документально — во всяком случае, документ, относящийся к 1937–1938 году, опубликован. Уголовное дело, которое велось, после закрытия было сдано в архив. Но поскольку не было обвиняемых, оно осталось в архиве губернского суда, не было передано в органы госбезопасности. Потом оно оказалось в Ленинградском областном государственном архиве в Выборге, архивисты знали о том, что оно существует, но об этом не знали те, кто «в теме». Недавно, в феврале, общаясь с директором архива Юлией Крипатовой, я узнал, что та записка XVII века хранится у них.

— То есть это было совершенно случайно?

— Ну, я искал эту записку, хотел её найти. Когда Захарьин делал экспертизу, он эту записку фотографировал, а фотографии остались у историков. Один экземпляр хранится в Библиотеке Академии наук, другой — в РНБ. Фотографии есть, а подлинника нет. До поры до времени это вообще было мало кому интересно: что мощи изучать? Даже проблемы такой не стояло. А в 1990-х начались публикации, и фотографии этой записки публиковались. Стали искать подлинник, искали в разных архивах, но никто не помнил, что было уголовное дело, а записка-то — вещественное доказательство! Она там и хранилась в отдельном конвертике, вместе с актами экспертиз и протоколами допросов, подписями верующих. Мы с Юлией Игоревной ввели это в научный оборот, подготовив публикацию в газете «Аргументы и факты», был еще телесюжет в «Вестях в субботу».
Возвращаясь к следователю Кузьмину. Тут я сделал если не открытие, то, по крайней мере, любопытное наблюдение. Я обнаружил его фамилию в сборнике речей небезызвестного Вышинского. Оказывается, этого товарища в 1923 году, то есть через год, посадили в тюрьму за многочисленные злоупотребления, пьянство и разврат. В период нэпа сформировалась преступная группа, которая в следственных документах называлась «Дело ленинградских судебных работников». И следователь Кузьмин в эту группу входил. Они занимались вымогательством взяток, за деньги закрывали дела, которые нужно было вести, и так далее. Было около сорока обвиняемых. Это свидетельствует, разумеется, о самом Кузьмине, о его «кристальной честности». В 1924 году состоялся суд, а Вышинский выступал обвинителем и в своей речи подробно рассказал в том числе о совершенных этим человеком подлогах. Примерно двадцать человек получили «высшую меру социальной защиты», включая Кузьмина. То есть уже в 1924 году он был расстрелян. Самое интересное в этой истории, что процесс начался 12 мая, ровно через два года после того, как были вскрыты мощи святого Александра Невского. Символично, не правда ли? Ну а в наше время нашлись не очень исторически подкованные люди, которые стали спекулировать результатами второй экспертизы, — и выходит, к сожалению, что тех целей, которые она преследовала, она достигла. А Чистович в 1922 году стал ректором Первого меда. По моему мнению, это показательно — заслужил….

АВТОР Татьяна Кириллина

ФОТО Станислав Марченко

Источник: журнал «Вода живая»

Александр Невский был сильным и умелым. И они такие же. Молодые люди с (не)ограниченными возможностями здоровья во Всеволожске и Петербурге трудятся над мозаичными иконами святого князя. Представляете, как это тяжело, каких сложных навыков требует? Рассказываем о том, как у них это получается и чем в этом деле им помогают государство и Церковь.

Чудотворцы Мультицентра

Так называется проект всеволжского Мультицентра социальной и трудовой интеграции. Его подопечные, молодые люди с ограниченными возможностями здоровья, создают мозаичные лики для храма святого Александра Невского в поселке Романовка Всеволожского района. Они его прихожане. Уже закончена первая часть проекта. Мозаичная икона святого князя установлена и встречает верующих, играя на солнце красками, переливаясь яркими кусочками смальты.

— Идея установить на новый храм мозаичные иконы была общей, — вспоминает настоятель храма иерей Михаил Дорожкин. — Литургия, участие в Евхаристии — это общее дело всех прихожан. И создание храма, его строительство и обустройство тоже должно стать общим делом. Кто-то моет в храме полы, кто-то покосил вокруг траву, а есть такие удивительные люди, которые создали для своего храма мозаику, — продолжает рассказ настоятель, по-отечески поглядывая на юных мастеров.

Максим Вадимович и Олег Вуколов учатся в Мультицентре на мастеров-мозаичистов уже несколько месяцев. На время учебы центр стал для них домом — здесь они живут и получают профессию, которая поможет им зарабатывать на жизнь. Ребятам всего по 19 лет, они немногим отличаются от сверстников: искренний взгляд, простая, добрая улыбка.

Ребята работали под шефством мастера, преподавателя и автора проекта «Чудотворцы Мультицентра» художника-мозаичиста Андрея Тухватуллина. Сначала тренировались на пластилиновой основе, выкладывали буквы — нужно было привыкнуть к материалу, научиться с ним работать, чувствовать капризные кусочки смальты, из которой выкладывается мозаика.

— Это непростой процесс, — рассказывает Олег Вуколов, самый серьезный и вдумчивый ученик. — Кусочки смальты необходимо подтачивать, чтобы они ложились гладко, красиво, гармонично. Для этого нужно посидеть над работой, посмотреть, подумать. Иногда заходишь в тупик, даже немного нервничаешь. В таком случае я выхожу из класса, делаю несколько глубоких вдохов — и сразу назад.

Максим Вадимович подтверждает, что это искусство требует усидчивости и дисциплины. Из-за болезни он подключился к работе несколько позже других, поэтому пришлось наверстывать, постигая мастерство в два раза быстрее.

— Было сложно, но я сказал себе: «Ни шагу назад!» — вспоминает Максим.

Треугольники, трапеции — эти колючие, необработанные стекляшки нужно укротить. Специальными инструментами камешки подтачиваются, обрезаются, колются и после аккуратными, ювелирными движениями вдавливаются в цемент. Нервов и терпения нужно набраться про запас. Зато какая самодисциплина! Перчатки, очки — правилами безопасности ребята не пренебрегают, даже если в перчатках жарко, а очки запотевают. У многих не хватает терпения, но не у наших героев.

Олег Вуколов счастлив, что выбрал именно это направление — мастера-мозаичиста. После защиты диплома он планирует поехать в родные места — город Светогорск Выборгского района.

— Буду работать, куплю машину, — рассуждает серьезный Олег.

Максим Вадимович — улыбчивый, трогательный парень — тоже влюбился в мозаику, но планирует получить еще одну профессию. Его мечта — стать кондитером. У него нет родных, но много друзей, которые ценят и любят его за доброту, искренность и отзывчивость.

Точно успеем!

Отец Михаил Дорожкин привык общаться с разными людьми: с просветительской миссией он часто посещает дома престарелых, интернаты, воинские части, места лишения свободы. К каждому человеку нужно найти ключик. С ребятами из Мультицентра теплые, дружеские отношения сложились более пяти лет назад. Отец Михаил приходит на встречи и занятия в центр, а ребята приходят в храм и на занятия в воскресную школу.

— Бываю в разных местах, общаюсь с разным контингентом, но нигде не встречал такой сердечности, как у этих ребят, — делится священник. — Понимаете, за этими внешними моментами, не всегда красивыми (болезнями, неровным психическим и физическим состоянием), скрывается чистейшая душа и доброе сердце. После каждой встречи я обычно отвечаю на вопросы ребят. И вот однажды я услышал такой вопрос: «Батюшка, а как научиться не гордиться?» Меня поразил этот вопрос. Христианин с огромным опытом духовной жизни никогда не задал мне такой важный вопрос, самодовольно полагая, что всё у него в порядке, что он и так знает, как жить правильно. А здесь такой вопрос — такой простой и такой важный.

С самого начала работы над мозаикой отец Михаил курирует весь процесс. Он благословил этот проект, рассказал ребятам о великом князе, о его подвигах, свершениях, победах, о значении его личности в истории России и православной веры. Выкладывая орнамент на иконе, ребята молились благоверному князю, прося помощи и вдохновения.

— Как-то я пришел к ребятам, когда день уже клонился к вечеру, — вспоминает настоятель. — Работать они уже были не должны, но, тем не менее, трудились над мозаикой в мастерской. Я спросил, почему, и получил такой ответ: «Батюшка, надо же успеть, вы что, не понимаете!?» А я подшучиваю над ними, стимулирую: «Точно успеем!» А они в страхе сомневаются: «А вдруг нет?!»

Отец Михаил уверен, что волнения и страхи — это чувства, которые христианин может преодолеть. Ведь с Богом всё возможно. Есть желание? Молись и верь.

— В этом тоже можно подражать святому князю… Казалось бы, что объединяет Всеволожск, Романовку, Дорогу жизни и Александра Невского? — говорит настоятель. — Дорога жизни была открыта в день памяти святого Александра Невского — 12 сентября 1941 года. Ничего случайного не бывает.

Мозаичная икона святого князя перед самой Пасхой была закреплена на фасаде у входа в храм. С другой стороны от входа пока пустое место. Но совсем скоро там появится вторая работа — мозаичное изображение святителя Луки Крымского.

— Работая над этим проектом, ребята чувствуют свою сопричастность. Они соработники в нашем общем деле, и это и было главной целью проекта, — добавляет настоятель.

Храм в Романовке построен совсем недавно. Построен быстро и дружно. Настоятель указывает на широкую строительную площадку рядом с храмом — здесь залит фундамент и начаты работы по строительству православной гимназии со спортивным залом и классами-мастерскими.

— Храмов надо строить больше, — убежден отец Михаил. — Это очень важно — храм в шаговой доступности. Многие прихожане признавались, что если бы не было рядом храма, то никогда бы не пришли к вере.

Важен каждый миллиметр

— Сначала мы тренировались, выполняя маленькие, несложные мозаики, — рассказывает Максим, ученик реабилитационных творческих мастерских «Монастырская слобода», сосредоточенно выкладывая рубиновыми кусочками смальты имена святых. — Потом, познакомившись с материалом, изучив его особенности, учились правильно колоть смальту, подтачивать модули. Это очень интересная работа, и приятно, что мы помогаем благоустроить монастырь.

Мозаичное изображение святого князя совсем скоро появится и в нише ворот перед Феодоровским корпусом Александро-Невской лавры. Александр Ярославич будет изображен вместе со своим братом — святым князем Феодором. Над этой иконой уже в Петербурге, в «Монастырской слободе», также трудятся люди с ограниченными возможностями здоровья. Работа идет в рамках проекта «Святые покровители града Петра». Это совместное начинание благотворительного фонда социальной реабилитации и помощи инвалидам «Кедр» и Александро-Невской лавры. Проект открылся в 2019 году и предусматривает создание семи мозаичных образов.

— Первой была создана круглая мозаичная икона для храма Николая Чудотворца в Александро-Невской лавре, — рассказывает исполнительный директор благотворительного фонда «Кедр» Александра Сердитова. — Уникальность проекта в том, что в нем принимают участие инвалиды, трудоустроенные в рамках закона о квотировании рабочих мест для инвалидов по соглашению с компанией «Газпром-нефть».

Проект рассчитан на несколько лет. В Лавре появятся мозаичные иконы святого праведного Иоанна Кроншатдтского и святой блаженной Ксении Петербургской, священномученика Иоанна Кочурова и преподобномученицы Марии Гатчинской, священномучеников Философа Орнатского и Петра Скипетрова, Вениамина Петроградского и Серафима (Чичагова), святого праведного Серафима Вырицкого, святых Царственных страстотерпцев — и это лишь часть сонма петербургских святых.

Художественным руководителем проекта стал художник Михаил Селецкий — выпускник знаменитой «Репинки», окончивший факультет скульптуры (мастерская профессора Михаила Аникушина). Работы его находятся в частных собраниях в России и за рубежом, в монастырях, в храмах Петербурга (Александро-Невской лавре, церкви Георгия Победоносца, церкви Пантелеимона Целителя, церкви Суворовского училища).

Михаил Селецкий признается, что в мозаике его привлекает соединение скульптурных приемов и художественного письма. Сейчас он завершает работу над второй иконой проекта — святых благоверных князей Александра и Феодора. Каждый день перед началом работы просит у них небесного благословения, точно зная, что без этого ничего не получится.

— Мозаика — это очень тонкое искусство, здесь важен каждый миллиметр, каждая деталь, — рассказывает Михаил Селецкий о работе над проектом. — Смальту мы производим сами в специальных печах. Порой очень сложно бывает добиться нужного цвета, оттенка. Загадываешь одно, а при обжиге стекла получается совсем другое. Также важна тонкая работа по обработке самих модулей смальты, ведь они должны лечь гладкой, светящейся поверхностью, которая много лет будет радовать глаз. Цвет смальты определяется количеством и соотношением добавляемых к стекломассе оксидов металлов (олово, сурьма, свинец). То есть это сложный химический процесс, требующий соблюдения технологий.

Как руководитель проекта Михаил Селецкий ответствен за самые сложные участки иконы: лики святых, головные уборы, складки одежд. За орнамент и фон отвечают как раз люди с ограниченными возможностями, обучающиеся и работающие в мастерских Лавры. Одной из первых работ учеников мастерской стал логотип школы «Динамика» для детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата, ведь многие из них — выпускники этой школы.

— Задача нашего фонда, нашего совместного проекта — дать ученикам с особенностями развития почувствовать, что они полноценные члены общества, что, как и все остальные люди, они могут работать, творить, — добавляет Александра Сердитова. — Более 20 лет назад наш фонд создавался именно с такой целью. Он был образован группой художников, журналистов, историков для помощи творческим людям. Нашим духовным отцом уже много лет является наместник Александро-Невской лавры епископ Назарий. Много лет назад, еще в Коневском монастыре, он благословил наш фонд на работу с детьми-инвалидами и их семьями, сиротами и трудными подростками. Сейчас мы даем им возможность получить профессию, овладеть ремеслом, чтобы иметь возможность зарабатывать себе на жизнь и не чувствовать себя обездоленными.

АВТОР Марьяна Мищенко

ФОТО Станислав Марченко

Источник: журнал «Вода живая» (№ 06 (июнь) 2021)

В издательстве Свято-Троицкой Александро-Невской лавры при поддержке петербургского Комитета по печати и взаимодействию со СМИ вышла книга Дмитрия Мироненко «Образ святого Александра Невского в русском искусстве XVI — начала XXI вв.». Это уникальная монография, автор которой, заведующий лаврской иконописно-реставрационной мастерской святого ­Иоанна Дамаскина кандидат искусствоведения Дмитрий Мироненко, едва ли не впервые как в отечественном искусствоведении, так и в историографии образов святого Александра Невского представляет читателям максимально полный обзор иконографии этого угодника Божия. Большеформатный фолиант вместил свыше сотни репродукций произведений русского искусства из 35 государственных, церковных и частных музеев Российской Федерации и Финляндии, основная часть которых приходится на иконы пяти столетий (как широко известные, так и редко публикуемые).  «Журнал Московской Патриархии» попросил ее автора рассказать о самых важных и интересных положениях работы.

— Дмитрий Геннадьевич, как вам пришла идея взяться за столь масштабный труд? Удалось ли достичь поставленных целей?

— Поначалу я ставил перед собой простую, даже утилитарную задачу — собрать и систематизировать в едином источнике доступный научный и художественный материал, посвященный иконографии святого князя Александра Невского. Я надеялся, что это послужит хорошим теоретическим подспорьем для деятелей современных церковных искусств и, в частности, для работы иконописцев нашей мастерской. Дело в том, что иконография Александра Невского имеет давнюю и насыщенную событиями историю. При этом не так много сведений, дающих возможность описать ее формирование и развитие, — начиная от прославления святого для местного почитания во Владимирской епархии и вплоть до наших дней. Эту лакуну я и постарался заполнить, а в какой мере цель достигнута — судить читателям и коллегам-исследователям.

Но в ходе работы передо мной постепенно открывалась вневременная суть, выраженная в разных изображениях Александра Невского за последнее полутысячелетие. В их совокупности проявился цельный образ святого. Думаю, в этом находит подтверждение способность искусства своевременно свидетельствовать обществу о самом главном, непреходящем. Сейчас иконография святого Александра Невского представляется мне живой многоголосной проповедью, развернутой в веках для того, чтобы доступными, зримыми образами связать прошлое и будущее общества в актуальном настоящем.

— Вы подробно разбираете четыре иконографических типа святого благоверного князя Александра Невского, скрупулезно анализируя их вариативность. Как вам кажется, есть ли еще среди святых Русской Церкви кто-то, столь же широко представленный в иконографии?

— Иконографические образы Александра Нев­ского с 1380 года, когда святой был прославлен для местного почитания во Владимирской епархии, и до наших дней невероятно разно­образны. Каждая из четырех глав книги посвящена одному из соответствующих типов — преподобническому, изображающему святого как схимника, княжескому, императорскому (пет­ровскому) и воинскому. Вероятнее всего, при более детальном исследовании и углублении этой классификации можно будет выявить еще какие-то переходные или промежуточные иконографические типы. Для Русской Церкви этот пример, несомненно, уникален. Как и для всей Вселенской Церкви. Если, разумеется, не принимать во внимание многочисленные иконы Божией Матери и образы Господа Иисуса Христа (но эти примеры, как мы понимаем, стоят все же особняком), с подобной широтой иконо­графического спектра может сравниться, пожалуй, разве что Иоанн Богослов (изображаемый, как известно, юношей или старцем, иногда работающим над книгой Откровения вместе с учеником Прохором, а также в виде Сокола — тетраморфного символа последних времен). Иконография святых князей Древней Руси — Игоря Черниговского, Петра Муромского, Даниила Московского, Олега Рязанского, завершивших земную жизнь в монашеском постриге, — обычно включает в себя два варианта, трактующих их образ согласно или с княжеским, или с монашеским статусом. Как в том, так и в другом случае художественная характеристика предельно лаконично отражает конкретный социальный статус, в зависимости от проповеднического контекста акцентируя внимание на разных духовных подвигах.

Иначе дело обстоит с иконографией святого князя Александра. Как известно, свой земной путь он завершил 14 ноября 1263 года, незадолго до кончины приняв постриг в великую схиму. При его прославлении для местного почитания в 1380 году нетленные мощи, пребывавшие 117 лет в земле, с честью поместили во Владимире в открытую раку. Была составлена служба, и, без сомнения, написана икона. Она не сохранилась, но, скорее всего, являла образ святого Александра Невского именно в монашеском чине. Самое раннее из сохранившихся изображений святого Александра Невского относится к середине XVI столетия. Это фреска в Государевом Благовещенском соборе, написанная по заказу Ивана Грозного после пожара 1545 года. Аскетично утонченный княжеский лик плотно обрамлен куколем, борода средней длины заострена книзу. В общем, исключая некоторые детали, это соответствует источнику XVII века: «брада аки Козмина, в схиме, кудерцы видать маленько из-под схимы, риза преподобническая, испод дымчат, в руке свиток сжат, сам телом плечист»1. Любопытно, что вместо должного в подобной иконографии наименования святого преподобным Алексием чаще всего встречаются надписи «святой Александр Невский во иноцех Алексий», «святой благоверный князь Александр во иноцех Алексий» или «святой Александр Невский».

— На первый взгляд странно и необычно, что еще до общецерковной канонизации у прославленного во Владимире схимника на иконах указывается его мирское имя…

— Да, но дело тут, думаю, в жившей в народе исторической памяти о святом князе, о его связанном с ратными и государственными делами жизненном подвиге. Монашеский постриг, ставший его личным предсмертным желанием, коллективная память усвоила только в чине святости, оставив, так сказать, при нем его мирское имя.

Второй иконографический тип — княжеский — существует с конца XVI века, причем поначалу он развивался параллельно с официаль­ной преподобнической иконографией. Это свидетельствует о неоднородности почитания владимирского великого князя Александра Невского в русском обществе. Первый сохранившийся и, вероятно, самый ранний пример подобного изображения — ряд книжных миниатюр из Московского Лицевого свода конца XVI века, а именно пятый, «Лаптевский» том этого библиографического памятника. В зависимости от сюжета князь предстает в воинском плаще, надетом поверх доспехов, с обнаженным мечом (если иллюстрируется бой), либо в сорочке или ризе, поверх которых надета турская2 шуба с меховым воротом и длинными рукавами, с мечом в ножнах. Голова князя неизменно при этом покрыта тафьей3 Таковы принципиальные отличия этого типа изображения великого князя и на его иконах.

Указом Петра Великого, продублированным синодальным распоряжением от 15 июня 1724 года, не благословлялось изображать Александра Невского в монашеском чине: «Святого благоверного великого князя Александра Невского в монашеской персоне никому отнюдь не писать, а только в одеждах великокняжеских»4. На практике в это время иконописцы уже не прибегали к княжеским атрибутам Александра Невского. На иконах того времени на победителе шведов и тевтонских рыцарей мы видим детали императорских облачений — латы и горностаевую мантию. С исторической точки зрения это, конечно, нонсенс. Но Петра, активно пропагандировавшего государственные деяния Александра Невского, его монашеские изображения не устраивали.

— Хронологически последний тип иконографии святого благоверного князя Александра Невского — воинский, в котором на первое место выходят черты защитника земли Русской. Вам не кажется, что здесь пробивались первые ростки так называемой гражданской религии — доминирования секулярного сознания, в глубине опирающегося на исторические народные верования, но от своих корней уже оторвавшегося?

— Нет, по-моему, это слишком сильное предположение! Действительно, по величине своеобразного общественного резонанса, по восприятию верующим людом воинский тип иконографии Александра Невского оказался востребован последним по времени. Но самые ранние его примеры, скорее всего, увидели свет одновременно с преподобническими образами. Сейчас нам известны несколько изображений из этой серии, датирующиеся второй половиной XVII века. Правда, в основе своей это не самостоятельные иконы, а клейма, иллюстрирующие отдельные эпизоды из жития непобедимого полководца. Намного популярнее воинская иконография Александра Невского становится в XIX веке. Поначалу она успешно «конкурирует» с императорской: в постнаполеоновское время мы видим, как рыцарские латы на иконах уступают место традиционным пластинчатым доспехам русских ратников. После же Крымской войны, в эпоху зарождавшегося славянофильства, иконографический образ Александра Невского корректируется в сторону убедительной исторической правды, а «гибриды» в облачении из элементов различных стилей и исторических эпох исчезают.

Все эти сменявшие друг друга мотивы невероятно интересно исследовать вместе с событиями отечественной истории, и этому я уделяю значительное место в книге. Но здесь гораздо важнее подчеркнуть, что парадоксальным образом богоборческий ХХ век массово являет именно воинскую иконографию святого Александра Невского. Более того, негласно в Советском ­Союзе она стала государственной! В 1938 году на экраны выходит кинофильм «Александр Нев­ский» с доминирующим образом главного героя как великого воина, патриота и защитника Отечества. В войну учреждается орден Александра Невского, вручаемый офицерам за личное мужество и командирские заслуги. В 1942 году Павел Корин пишет своего «Александра Невского» — богатыря-великана с двуручным мечом, вбитым в землю подобно верстовому столбу, за который ни один враг сунуться не смеет. И вот этот образ защитника, триумфально прошедший по стране во время тяжелейших испытаний, так утвердился в общественном сознании, что незадолго до очередных тектонических перемен — в 1980-х годах, то есть спустя два поколения, — снова оказался в фокусе общественного внимания! В аванзале Большого Кремлевского дворца появляется картина Сергея Присекина «Кто с мечом к нам придет — от меча и погибнет», на станции ленинградского метрополитена «Площадь Александра Невского» — великолепное мозаичное панно Александра Быстрова. И вновь там мы видим лидера, ведущего свою дружину навстречу испытаниям и угрозам.

— Выше вы сказали, что к концу XIX столетия степень фантазийности в иконографических образах Александра Невского снизилась, уступив место исторической достоверности. Но в первую очередь речь идет об одеяниях и атрибутике, ведь прижизненных портретов Александра Невского нет?

— Действительно, это так. И тем не менее, изучая иконописные памятники, можно предположить, как выглядел великий князь Александр, пускай и в общих чертах! Когда его мощи в 1380 году открыли, во владимирском Богородице-Рождественском монастыре их освидетельствовал митрополит Кирилл. После прославления для местного почитания была написана икона, которая, как я упоминал, не сохранилась. Но на надгробие по обычаю поместили шитые покровы. В дальнейшем они, как водится, заменялись, и при поновлении новые изделия копировали предыдущие образцы. В музейных фондах сохранились несколько таких облачений с «погребальными» трактовками лицевых образов, датируемых XVIII веком, — например, в Сергиево-Посадском и во Владимиро-Суздальском государственных музеях-заповедниках, в Государственном Русском музее. Почивший князь там предстает мощным широкоскулым мужчиной — этаким уснувшим русским богатырем, причем эти визуальные черты дублируются, повторяясь на всех подобных памятниках. Лично мне именно этот образ по своим изобразительным характеристикам кажется самым близким к тому, как великий князь Александр Невский выглядел при жизни.

— Как известно, на ордене Александра Нев­ского изображен профиль исполнителя главной роли в одноименном фильме народного артиста СССР Николая Черкасова. Свою киноленту Сергей Эйзенштейн создавал спустя два десятка лет после революции. В какой мере при подборе актера, при работе над внешностью главного героя он мог руководствоваться иконописными источниками?

— А на что же ему еще было опираться?! Обратите внимание: даже подобие иерихонки — шлема на голове Александра Невского — практически полностью соответствует воинским иконописным образам, которые, в свою очередь, восходят к конкретному историческому памятнику из собрания Оружейной палаты (только, как мы теперь предполагаем, принадлежавшему, скорее всего, не Александру Невскому, а его отцу Ярославу Всеволодовичу Мудрому). Как бы там ни было, несомненной удачей Эйзенштейна с точки зрения иконописца наших дней следует признать практически полное попадание одного из лучших советских актеров того времени в лучшие иконографические образцы, которые корифеям советского киноискусства, конечно, были известны.

— Работая над таким объемным трудом, вы наверняка сделали какие-то открытия…

— Их много. Упомяну об одном, которое, пожалуй, правильнее назвать «закрытием». В Новгородском государственном объединенном ­музее-заповеднике хранится знаменитый шедевр иконописания третьей четверти XV века «Чудо от иконы «Богоматерь Знамение» (Битва новгородцев с суздальцами)». Он иллюстрирует конкретное драматическое событие древнерусской истории, имевшее место в 1170 году в Новгороде, когда князь Андрей Боголюбский направил в Новгород коалиционное войско, чтобы наказать тамошних свободолюбивых людей за притязания собирать дань с Двины. Неожиданную победу защитников Новгорода над большой дружиной летописи связывают с чудом от иконы Божией Матери «Знамение». В начале прошлого века некоторые искусствоведы предположили, что в нижнем регистре иконы городскому войску во главе с Архангелом Михаилом предводительствуют четыре всадника небесного воинства — великомученик Георгий Победоносец, святые мученики Борис и Глеб, а также святой благоверный князь Александр Невский. Еще при работе над своей диссертацией по искусствоведению я засомневался в справедливости этой атрибуции. Битва состоялась за полвека до рождения Александра Ярославича! Да, к моменту создания иконы Александр Невский уже был святым — но по-прежнему прославленным для местного почитания во Владимирской епархии. И вдруг в сонм небесного воинства его включает не кто-нибудь — а иконописец из Великого Новгорода, где Александра Невского хорошенько запомнили отнюдь не победами на Неве и на Чудском озере, а тем, что он местным буйным «протестунам» рвал ноздри (и абсолютно правильно, замечу, делал, ведь не усмири он тогда непокорных новгородцев, Русь ждал новый карательный поход Орды в наказание за избиение новгородцами баскаков, после которого от страны вряд ли что-то осталось бы). И вот с учетом всех привходящих обстоятельств актуален вопрос: возможен ли подобный мотив на иконе, созданной в XVстолетии в Новгороде? Я отвечаю на него однозначно отрицательно. Кроме того, иконографически этот всадник совершенно не похож на святого благоверного князя Александра Невского.

— Кто же это тогда такой?

— В книге я аргументирую свою версию, что это великий ветхозаветный военачальник Иисус Навин. Казалось бы, при чем тут ветхозаветный пророк? А при том, что с давней битвой у стен города Гаваон усматривается прямая аллегорическая аналогия. Ведь там тоже небольшой иудейский гарнизон оказался осажден объединенной армией пяти аморрейских царей и также ослепленные и обезумевшие воины коалиционных сил стали внезапно избивать друг друга и потерпели сокрушительное поражение, в свою очередь прославившее полководческий талант Иисуса Навина (см. Нав. 10, 6–12). По крайней мере, этот смысловой посыл был понятен простому новгородцу-христианину XV века. Если мое предположение верно, это делает честь написавшему икону изографу, блестяще ориентировавшемуся в священной истории!

Источник: «Журнал Московской Патриархии» (№ 6 июнь 2021)

Корабли с именем святого благоверного князя Александра Невского существовали в составе российского флота с Петровских времён. Сколько их было, какова судьба самых известных из «Невских» кораблей, в каких знаменитых сражениях они участвовали и как выглядит наследник славного рода «Александровских» кораблей в наше время.

XVIII век

Первым боевым кораблем с этим именем стал «Святой Александр» петербургской постройки 1714 г.; он нес от 70 до 76 пушек. У него была славная и долгая для деревянного корабля боевая история: корабль участвовал в Северной войне (1700–1721 гг.) царя Петра со Швецией, при императрице Анне в 1734 г. участвовал в действиях против г. Данцига, а при императрице Елизавете принимал участие в очередной войне со Швецией. История корабля завершилась после 1746 году.

Ему на смену спустя три года пришел 66-пушечный корабль «Святой Александр Невский», также построенный в Санкт-Петербурге и принадлежавший к большой серии из 58 линейных кораблей «Слава России». На его счету – участие в Семилетней войне (1756–1763 гг.) против Пруссии. Разобран в Кронштадте в 1763 г.

Третьим кораблем имени благоверного князя стал «Святой Александр Невский», построенный на Соломбальской верфи в 1760–1762 гг. (тип «Слава России»). Это был корабль с несчастливой судьбой, всего два года спустя он погиб в Ревеле от пожара: на соседнем корабле «Святой Петр» от небрежного обращения с огнем взорвалась крюйт-камера, корабль загорелся сам и поджег стоявшего рядом «Александра»; пять моряков с «Невского» погибли.

Четвертый «Святой Александр» был маленьким восьмипушечным фрегатом, построенным в Санкт-Петербурге в 1765–1766 гг. и закончившим свой путь после 1775 года в качестве брандвахты в устье Западной Двины.

Следующий «Александр Невский», как и два его собрата – линейных корабля – принадлежал к типу «Слава России», построен на Соломбальской верфи и вступил в строй в 1772 г. Честно, но без особых событий прослужив положенный срок, он был разобран в Кронштадте в 1784 г.

Шестой «Александр Невский» был мощнее предшественников, принадлежал к типу «Царь Константин» и нес на себе 74 пушки. Построен на Соломбальской верфи в 1786–1787 г. Он участвовал в войнах со Швецией (1788-1790 гг.) и Францией (1792–1797 гг., 1798–1800 гг.) и был разобран в 1814 г.

Следующим «Александром Невским» стал черноморский 50-пушечный фрегат типа «Апостол Андрей», построенный на Херсонской верфи в 1785–1787 гг. Его история связана с блестящими победами над турками святого праведного воина адмирала Феодора Ушакова. Корабль принимал участие в войне с турками 1787–1791 гг., сражаясь под Очаковом, а затем обстреливал Синоп, участвовал в знаменитых «ушаковских» боях у Керченского пролива, у острова Тендра, у мыса Калиакрия, а впоследствии принимал участие в войне с Францией (1798–1800 гг.), перевозя войска на греческий остров Корфу, освобожденный Ушаковым от французов.

Ушаков лично держал на нем свой флаг, когда с 16 мая по 5 июня 1790 г., командуя эскадрой из 19 кораблей, бомбардировал укрепления турок в Малой Азии (Синопе и Самсуне) и кавказской Анапе, топил и перехватывал грузовые суда врага. При этом было освобождено много рабов, которых турки везли на продажу в Стамбул, среди них – женщины, девушки, мальчики греческого, армянского, черкесского происхождения и двенадцать пленных русских воинов.

XIX век

Восьмой «Александр Невский» – балтийский 36-пушечный фрегат типа «Проворный», постройки Охтенской верфи Санкт-Петербурга, вошел в строй флота в 1821 г. В 1826 г. переименован в «Винд-Хунд» в связи с гибелью одноименного однотипного фрегата и вводом в строй своего преемника – 74-пушечного линейного корабля типа «Иезекииль», построенного также на Охтенской верфи в 1825–1826 гг.

Девятый «Александр Невский» принимал участие в знаменитом Наваринском сражении 8 октября 1827 г. Им командовал капитан второго ранга Лука Богданович, экипажа было 609 человек. Сражаясь с тремя турецкими фрегатами, «Невский» потопил один и пленил другой. Из команды пять человек были убиты, семь ранены. Корабль получил семнадцать пробоин.

Немного спустя, 27 декабря, матросы «Невского», доведенные до отчаяния бесчеловечным обращением офицеров и дурной пищей, оказали неповиновение – так «Невский» чуть не стал предтечей известного броненосца «Потемкина». Сам корабль принял участие в войне с турками 1828–1829 гг., затем вернулся в Россию и в 1832 г. был переоборудован в 64-пушечный фрегат путем снятия верхней палубы и перемены парусного вооружения. Вышел «на пенсию» в 1846 г., став складом в Кронштадте, но год спустя его постигла участь большинства деревянных кораблей, и геройский корабль пошел «на дрова».

Десятый «Александр Невский», балтийский 50-пушечный винтовой фрегат типа «Дмитрий Донской», стал последним русским военным кораблем, построенным из дерева (1859–1861 гг., Охтинская верфь Санкт-Петербурга), и имел наряду с парусным вооружением паровой двигатель. На его счету – так называемая американская экспедиция 1863–1864 гг., когда император Александр II послал свою эскадру в крейсерство к американским берегам, чтобы предотвратить военное вмешательство Англии в американскую гражданскую войну. В итоге Англия в войну не вмешалась, и оттого мы фактически имеем США в их современном виде.

Возвращаясь в Россию после плавания в Средиземном море, «Невский» принял на борт и доставил тело умершего за границей, в Ницце, цесаревича Николая Александровича (1865 г.).

В ночь с 12 на 13 сентября 1868 г. корабль потерпел кораблекрушение у берегов Дании.

Последним парусным «Александром Невским» стал (а точнее, должен был стать) полуброненосный фрегат с парусным вооружением, заложенный в 1870 г. на Балтийском заводе С.-Петербурга, однако еще на стапеле в 1872 г. он был переименован в честь герцога Эдинбургского Альфреда, второго сына английской королевы Виктории и зятя императора Александра II. Спущенный на воду в 1875 г. и вошедший в строй двумя годами позже, «Герцог Эдинбургский» «прожил» довольно долгую, но не обильную примечательными событиями жизнь – в 1909 г. старый корабль перестроили в минный заградитель и назвали «Онегой», он принимал участие в начале Первой мировой войны (1914– 1918 гг.), ставя мины в Балтийском море, но затем ввиду полного износа котлов оказался отстранен от выходов в море. В 1918 году в очередной раз переименовали корабль – из блокшива №9 он стал «Баррикадой». Затем он был блокшивом №5 и, наконец, в 1945 г., пережив не только большую часть современников, но и многие более «молодые» корабли, был сдан на слом.

XX век

Имя святого благоверного князя Александра Невского вернулось во флот только в советское время: в 1953 г. в строй Северного флота вошел построенный в Ленинграде легкий крейсер «Александр Невский» (проект 68-бис). Он прослужил до 1989 г., после чего был разделан на металл.

Следующий «Александр Невский» – эскадренный миноносец, заложенный в 1989 г. в Ленинграде, с трудом был спущен на воду десять лет спустя и на финальном этапе достройки продан Китаю. Теперь он приписан к порту Нинбо и носит название «Фучжоу».

XXI век

Однако не этот корабль завершит на сегодняшний день славную историю флотской династии кораблей с именем святого благоверного князя Александра Невского. 23 декабря 2013 года вошла в строй атомная подводная лодка Тихоокеанского флота «Александр Невский» (К-550, проект 955 «Борей»), заложенная в 2004 г. 15 сентября 2011 года в Свято-Троицкой Сергиевой лавре был освящен иконостас для корабельного храма.

Предшественники этого корабля несли боевую вахту на Балтике, в Черном и Средиземном морях. Теперь имя святого благоверного князя Александра Невского грозно звучит на дальневосточных рубежах России.

АВТОР Е.В. Старшов

Источник: Московские епархиальные ведомости (№ 10/2020)

 

15 июля 1240 года произошла битва, благодаря которой новгородский князь Александр навсегда вошел в историю как Невский. В этом году исполняется 800 лет со дня рождения человека, ставшего национальным героем, прославленного в лике святых и чтимого как покровитель воинов. Вопрос, почему народная память сохранила Александра, а также исторические факты, байки и упреки в адрес Невского мы разбирали с директором Института истории и социальных наук РГПУ им. А.И. Герцена, д.и.н. Романом Соколовым.

Мировая революция без нацгероев

— В советское время имя Александра Невского зазвучало только перед самой Великой Отечественной войной и именно как воина. А кем был Невский для дореволюционной России – правитель, воин или святой?

— Для начала важно понимать, в какой именно период. Потому что почитание Александра до Петра – это одно, во время империи – это другое, конкретно в XIX веке – третье, так как трое из шести императоров в это столетие были Александрами. То есть историческая память о Невском не статична. Если изначально это был в первую очередь местночтимый святой, то с 1547 года — это святой, который почитался уже на уровне всей церкви. На первом этапе, то есть в XVI веке, в эпоху Ивана IV большое значение имело то, что он помимо статуса святого был прямым предком государя. А для него было важно подчеркнуть значимость династии, он же первый царь, получивший этот титул в том же 1547 г. Поэтому и значение Александра стало особенным.

Считаю, что нельзя проводить четкого разграничения его ипостасей – воин или святой. Потому что для тех, кто жил в XVI-XVII веке — это было в его нечто единое. Если взять житие Александра, которое было составлено сразу после его смерти в XIII веке, то нетрудно убедиться, что около трети содержания текста — это описание военных подвигов. А о том, что князь стал перед кончиной иноком – в самом конце совсем чуть-чуть. Но все же в первую очередь воспринимали его как святого. Вплоть до Петра.

— Что изменилось при Петре?

— При Петре светская составляющая стала больше выходить на авансцену, во многом потому что Петр воевал со шведами в Приневье очень много и долго, основал Петербург и естественно, в качестве своего исторического предшественника он видел Александра Невского.

К тому же Петр понимал, что, в общем-то, не все до него понимали — значимость идеологии не только для внутреннего, что называется, использования, но и для внешнего. То есть для Петра было важно объяснить, что война, которую он ведет со Швецией, — справедливая. «За отчие земли». То есть территории, за которые он воюет ‑ исконно русские. И опыт Александра Невского был чрезвычайно важен.

Соответственно, здесь уже большое значение имело почитание князя как национального героя. Но в любом случае до революции эти ипостаси – святой, покровитель династии и национальный герой – были связаны. Не было повода для того, чтобы искусственно их разрывать. Но в советское время, конечно, ситуация поменялась.

— То есть в первые годы советской власти от Невского как от символа воинских побед отказались именно из-за связки воин-святой?

— Да, в том числе. Например, в дореволюционное время было большое количество храмов в честь Александра Невского, и среди них множество воинских, полковых. Почему? Здесь сходилось одно с другим. Во-первых, он ‑ воин. Во-вторых, покровитель Александров I, II и III. И посвящение храмов Невскому – это выражение именно верноподданнических чувств. А для человека XIX века верноподданнические чувства и патриотизм – это в 99% случаев одно и то же. Сейчас мы можем проводить границу – у нас президент отдельно, патриотизм ‑ отдельно, а в XIX веке это невозможно было.

Именно поэтому после революции 1917 года от этих самых патриотических символов и патриотизма как такового новая власть, ломавшая прежний уклад, стала отказываться. Национальные герои – они, как казалось в первые полтора десятилетия после событий Октября, противоречили духу этой самой установившейся советской власти. К тому же изначально революция предполагалась мировой, а там, где мировая революция, патриотизм отдельной страны не нужен.

Как Карл Маркс за Невского заступился

— Почему же тогда в 1938 году вдруг выходит фильм Эйзенштейна «Александр Невский» и возвращается интерес к нацгероям?

— Во-первых, возвращение патриотических символов началось до войны примерно лет за десять и очень постепенно. Первым этапом здесь, конечно, стало крушение доктрины Троцкого и удаление его от власти. Троцкий – главный идеолог перманентной революции, мировой революции. И когда стали в 30-х годах строить социализм в отдельно взятой стране, постепенно начался переход к иной ситуации.

До этого в течение 20-х годов историю – древнюю и средневековую – вообще неохотно изучали. Это считалось «немодным». Модно было рассматривать причины, почему революция произошла, ход классовой борьбы и т.д. А после того, как события, о которых я сказал, произошли, стало понятно, что отдельно взятой социалистической стране, находившейся во враждебном окружении, необходима оборона. А для обороны необходимы идеологические обоснования. Дух-то надо укреплять. Ну и стало понятно, что историю надо возвращать и, соответственно, патриотические символы и национальных героев тоже.

Причем во второй половине 1930-х годов прежде всего вспомнили Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, а Невский еще несколько лет оставался забыт. Это было особенно удивительно в связи с тем, что в тот же период публикуются «Хронологические выписки» Карла Маркса.

Это конспект, который Маркс вел, читая труд историка Шлессера по всеобщей истории. Он вовсе не думал, что это когда-то опубликуют. Делал это для себя. Ну и в этом конспекте среди прочего упомянуты события, связанные с «псами-рыцарями» и Александром Невским. Подчеркну, что «псы-рыцари» – это термин непосредственно Карла Маркса, который, упомянул и Невского. Разбитые же на Чудском озере орденские братья именуются там и другими крепкими словами: «прохвосты», «крестоносная сволочь» и проч. Но, несмотря на это Александра все равно не упоминали ни в одной научной статье вплоть до 1937 года в СССР.

На это даже эмигранты стали обращать внимание. Г.П. Федотов, автор книги «Святые древней Руси», в 1937 году опубликовал в парижской газете статью, которая так и называлась «Карл Маркс и Александр Невский». В ней он задавал вопрос, почему, в СССР возращен Дмитрий Донской и уже никто не собирается переплавлять памятник К. Минину и Д. Пожарскому на Красной площади (а такие планы прежде были), а Александра Невского по-прежнему как бы не замечают, даже несмотря на «заступничество» К. Маркса. И сам же Федотов отвечал: потому что Александр – святой, и вряд ли советская атеистическая власть когда-то изменит отношение к нему.

Но как раз в этот момент отношение Невскому и стало меняться. С. М. Эйзенштейн начал работу над фильмом, и был опубликован его сценарий, вышла первая научная статья о князе.

Важно, что и Н.К. Черкасов, сыгравший Невского, и С. М. Эйзенштейн говорили, что одна из главных задач, которые они перед собой ставят – это «снять с Александра святой лик» (цитата из интервью Н. К. Черкасова). То есть предполагалось убрать все моменты, связанные с православным почитанием князя, и оставить только его значение как национального героя-воина. В принципе, в фильме это все получилось сделать, потому что Эйзенштейн – гениальный режиссер – знал, как реализовать задуманное. И в том, что во время войны образ Александра Невского оказался столь востребован, конечно, определяющая заслуга его. После выхода ленты Невский снова стал очень популярным героем. Отсюда и самолеты «Александр Невский» (летчик герой России (посмертно) Ф. И. Шикунов, например, на фюзеляже своей «Аэрокобры» изобразил орден Александра Невского), были названные именем князя танки, бронепоезд.

Шведы, немцы, литовцы, ордынцы…

— В 1240-м Александр разбил шведов, в 1242 — ливонцев, то бишь немцев, а в 1245-м — литовцев — враги у Новгородской республики были, получается, на любой вкус. Это не считая ордынской угрозы.

— Ну, во-первых, надо различать по степени важности и опасности и ордынскую угрозу, и набеги литовцев, и то, что хотели и пытались сделать немцы и шведы.

В 1240 году шведы, как минимум, хотели обосноваться в среднем течении реки Невы и тем самым отторгнуть от Новгорода выход к Балтийскому морю. Князь их оттуда вышиб. Шведы, в общем, ничего не потеряли и не приобрели, но Новгород, оставшись при своем, получил очень много, потому что он сберег важнейшие геополитически значимые земли, и в самое сложное время. Для нас имелась просто кровная заинтересованность в том, чтобы сохранить Приневье – ключевой пункт на пути к Балтике.

Что касается немцев, то примерно также все выглядело. Они аж до Новгорода уже доходили, их цель была, как минимум, блокировать Новгород, и они ее реализовали (1240-1241), а с течением времени могли бы и сам Новгород захватить. Александр вышиб их из новгородских пределов, заставил заключить мир. Со стороны немцев это была экспансия, направленная на захват земли.

— То есть оккупация? Поэтому историки считают, что угрозы от Запада на тот момент были намного серьезнее монгольских?

— Оккупация – это современный термин. А в то время такой захват подразумевал онемечивание. То есть не только установление собственной местной администрации, но уничтожение этнического и культурно-религиозного самоопределения покоренных народов. Они эту политику проводили везде абсолютно. В Пруссии (самый яркий пример) только название осталось от племени прусов славянского происхождения. Понятно, что в Эстонии они не смогли уничтожить этническую принадлежность населения, но религиозную и культурную они совершенно точно существенным образом трансформировали.

И продвинулись немцы далеко: захваты 40-го года – Псков, Изборск и строительство Копорья. В летописи сказано, что они доходили до Тёсова, это современное Ям-Тесово в Ленинградской области – уже недалеко от Новгорода.

Александр этой экспансии положил конец, немцы вернулись на прежние границы. Для Новгорода такая «ничья» означала очень много – сохранение свободы.

— То есть несправедливо, как некоторые умаляют его заслуги –дескать, Ледовая и Невская — битвы небольшие. Ибо с учетом тяжелой ситуации — это очень важные победы?

— Именно так и есть, потому что небольшая Невская битва сохранила Новгороду Неву. Причем Александру ведь 19 лет всего было.

— А что литовцы? Правда, что в 1245 они убегали от одного имени Невского?

— Литовцы совершали набеги, у них на тот момент развитой государственности не было, это все-таки не Великое княжество Литовское XIV столетия с Гедимином и его преемниками, объединившими многие земли и заглядывавшимися даже на Тверь и Рязань, а тогда это были именно грабительские набеги.

Собственно, в 1245 году такой набег под Торопец и был совершен, ну а Александр преследовал их под Торопцем, под Торжком, под Жижцем, вплоть до территории современной Беларуси. Нельзя сказать, чтобы литовцы отступали, только потому что испугались Александра в связи с его победами. У них изначально цель была другая – прийти, пограбить и уйти, в отличие от шведов с немцами, закреплявшихся всерьез и надолго.

Другое дело, что еще один эпизод был. В 1256 году шведы попытались на русской стороне Наровы закрепиться, и вот здесь действительно, как только они услышали о том, что Александр идет в поход – всё, сразу убежали, роняя тапки. Александр все равно дошел с войском до южного берега Финского залива, затем переправился по льду на северный и совершил поход вглубь территории Финляндии. Так называемый Полярный или Финский поход. Для этого эпизода справедливо утверждение, что, услышав имя Невского, противник убежал.

«Политический» Новгород

— Александр успешно оборонял новгородские земли, но при этом новгородцы даже после Невской победы выгнали его. Только когда с ливонцами приперло, снова позвали. Очень ведь политически непростое княжение было у Александра?

— Новгород вообще отличался тем, что там политическая жизнь бурлила, и если брать новгородцев как некую общность, они, конечно, видели предназначение князя в первую очередь как военного предводителя, который должен защитить их от военной угрозы.

— То есть защищай нас, а управлять не суйся?

— Ну сказать, что «не суйся» ‑ нельзя. Князь должен был соблюдать определенные правила. Новгород считал одной из своих вольностей право на выбор князя — вольность в князьях. С другой стороны, князья, естественно, эту вольность хотели ограничить. Из-за этого у них периодически возникали с новгородцами разного рода противоречия. К тому же в XIII веке не устоялась еще практика, что Великий князь обязательно Новгородом управляет сам или через своих сыновей. Поэтому происходили конфликты, попытки новгородцев князьями манипулировать.

У Ярослава, отца Александра, был свой расчет, когда он своих малолетних детей посылал княжить в Новгород: они с одной стороны к Новгороду привыкали, а с другой стороны новгородцы к ним привыкали, они для них «своими» становились. Этакое политическое средство, которое историк И Я. Фроянов называл «вскармливанием» князей.

Нужно отметить, что не только Ярослав стремился своих детей закрепить в Новгороде. В те же 1220-е года аналогичные попытки делал Юрий Всеволодович, который на реке Сить погиб, Михаил Всеволодович, Черниговский, который был убит в 1246 году в ставке Бату. Но у Ярослава это получилось лучше всего.

Может потому что его княжение – Переяславское – было к Новгороду близко, может потому что у него опыт имелся, ибо он тоже был новгородским князем и в свое время пытался Новгороду диктовать свою волю. Для него, в общем-то, это печально закончилось, он проиграл на всех фронтах, а потом стал умнее и к Новгороду относился более аккуратно. Это выразилось и в том, что он стал пытаться использовать политические средства – заслал туда своих сыновей. Причем любопытно, что сразу двух. Вместе с Александром был послан Федор, но он в 1233 году умер. Я думаю, что двое сыновей оказались в городе из-за детской смертности – один помрет, второй останется. Шансов больше. Что и произошло.

— С Александром у новгородцев конфликты были, потому что они его сына не хотели принимать?

— У новгородцев с Александром были конфликты, потому что Александр периодически на новгородские вольности наступал. Например, никто не знает из-за чего его выгнали в 1240-м году после битвы со шведами на Неве, но резонно предполагают, что он после этой победы какие-то прерогативы забрал себе. Какие – неизвестно.

Следующий конфликтный эпизод возник после того, как Александр стал Великим князем Владимирским (1252 год). В Новгороде остался его сын Василий, но в 1255 году новгородцы почему-то решили его сына заменить на брата Александра – Ярослава, ну, Александр там порядок навел и опять вернулся Василий.

Очень серьезный эпизод был связанный с монгольской переписью. В 1257 году новгородцы от переписи отказались, Василий выступил тоже противником Александра, и отец за это отправил его в политическое небытие. Были наказаны и некоторые из новгородцев («кто повел Василия на зло»), а в 1259 году, когда монголы все-таки настояли на переписи, Александр помог ее провести, несмотря на сопротивление новгородцев.

Ордынские байки

— Ну вот дипломатические взаимоотношения с Ордой и жесткость по отношению к новгородцам – как раз то, в чем обвиняют Александра. Насколько верен тактически был союз с ордынцами?

— Что касается Орды, то здесь основные обвинения, которые против него выдвигаются, заключаются в том, в 1252 году он якобы отправился в Орду с жалобой на брата Андрея и перехватил у него великое княжение. Тогда как брат Андрей якобы пытался сформировать антимонгольскую коалицию вместе Даниилом Галицким, которая имела шансы на успех.

Но здесь важно то, что Александр до этого вместе с тем же Андреем приблизительно в 1247-1249 годах совершил путешествие в Каракорум. Он, конечно, увидел завоеванные монголами пространства, убедился в их силе и осознал, что она значит. Он понимал, что если они завоевали всю Среднюю Азию, половецкую степь и Русь за исключением новгородских земель, то дойдут, конечно, и до Новгорода и в случае неповиновения то, что им нужно будет, сделают.

Коалиция, конечно, никаких шансов на успех не имела, потому что это было делом еще очень далекого будущего. Даже Дмитрий Донской Куликовскую битву в 1380 выиграл с величайшим трудом. И, как мы знаем, через два года эта победа была нивелирована нашествием Тохтамыша. То есть для того, чтобы сбросить зависимость от Орды, нужно было еще два с лишним века – до 1480 г.

— То есть это была объективная ситуация, и Александр реально оценил ее, а то некоторые говорят, что он не пытался помогать, поэтому так и получилось. А вот если бы… то дали б отпор ордынцам…

— Это была объективная ситуация хотя бы потому, что она существовала еще несколько веков. А то, что он князь оценил ее трезво, это не минус его, а заслуга. Кстати говоря, брат Андрей, с которым Александр якобы повздорил в 1252 году, бежал в Швецию, но потом вернулся, и они вместе с Александром ездили в Орду — в Сарай. Александр вероятно как-то за него поручился (этого нет в источниках, но это логично, иначе зачем вместе ехать), и Андрей получил прощение — Суздальское княжение. И все суздальско-нижегородские князья в будущем – это его потомки.

— Еще Александра обвиняют в побратимстве с сыном ордынского предводителя Бату.

— Это расхожая байка. Здесь ситуация вот в чем. Историк Л.Н. Гумилев написал, что Александр во время второй поездки в Орду побратался с сыном Бату Сартаком. Никаких данных в источниках о том, что это было, у нас нет. Совершенно никаких. Гумилев был сыном двух поэтов, прекрасным литератором, и он так красиво изложил этот сюжет, что ему поверили, и это стало тиражироваться.

— Александр сурово наказал тех, кто был против монгольской переписи. А почему новгородцы были против нее?

— Потому за переписью последовало, естественно, обложение данью, она ж непросто так проводилась, а Новгород считал себя непокоренным. Батый же до него не дошел. Некоторую роль сыграло, конечно, и суеверие, боязнь переписи как таковой.

— То есть Невский поддержал перепись как меньшее зло, а люди просто не соотносили, что новгородские земли не разорены монголами в том числе и потому, что князь наладил с ними отношения?

— Да, новгородцы воспринимали как данность, что Батый, разоривший соседей, мол, испугался, не дошел. Они не думали о том, что если продемонстрируют неподчинение, то хан таки дойдет, но тогда всем будет очень плохо. Невский, бывавший в Орде, прекрасно это понимал.

— В общем, выходит, езда в Орду и мирные отношения с ней – это единственно верный ход на тот момент…

— А как еще было вести себя с соседом, который намного сильнее, имеет намного больший военный потенциал, угрожает набегами и разорением земель? Вариантов было два. Либо эти набеги и разорение допускать, либо не допускать, душа их в зародыше. А как их возможно было не допускать? Только одним способом – устанавливать мирные отношения, ездить в Орду, возить подарки и т.д. Ему вряд ли это доставляло удовольствие. С коварством и жестокостью ордынцев он был знаком не понаслышке.

— Можно представить, каково это было победителю. Пишут, что у него нет ни одного проигранного сражения.

— Да, но при этом я бы хотел еще такую мысль провести. Дело в том, что налаживая мирные отношения с Ордой, Александр, по большому счету, закладывал основы нашей будущей многонациональной государственности.

Поясню мысль. Русь тогда подчинялась Орде. В XVI в. ситуация изменилась, Москва присоединила Казань и Астрахань, по факту началось формирование России как многонационального государства. Но первоначально подобное объединение сложилось раньше, в результате подчинения Руси. В итоге это противостояние (победитель – побежденный) вообще должно было уйти. Оно и ушло, теперь мы все единый народе единой страны. Но для того, чтобы мы стали единой нацией, нужно было проделать огромную работу, и я думаю, что Александр был первым, кто эту работу начал. Он, конечно, не думал об этом, само собой, он просто решал те вопросы, которые перед ним стояли. Но решения находил правильные, поэтому они и имели такое долговременное значение.

Невская и Чудская битвы

— Прагматик, глядевший вдаль?

— Александр поступал разумно: когда были шансы на успех, он воевал, когда этих шансов не было – он не рисковал тем населением, которое было ему подвластно. Находил способы, чтобы сберечь народ и избавить его от набегов. Кстати, с Западом у него тоже не все сводилось к войнам, у него были и мирные отношения. С Норвегией в переговоры вступал, и с Орденом торговали. Но когда приходят и говорят: ребята, мы у вас сейчас пол-Невы оттяпаем, тут уж куда деваться? При этом решения, которые им были найдены в сражениях, характеризуют его как блестящего полководца.

— Что именно?

— Наверное, самый характерный пример – Невская битва. Если кто-то был в Усть-Ижоре и смотрел на Неву, то несложно убедиться, что она просматривается на километры. То есть внезапно подойти по Неве было невозможно. У Александра не было возможности собрать большое войско, потому что он, во-первых, утратил бы фактор внезапности, во-вторых, от Северо-Восточной Руси было сложно ждать помощи в связи с тем, что эти земли после удара Батыя (1237-1238) не оправились, ну и в-третьих, время поджимало — шведы в устье Ижоры могли укрепиться. А одно дело воевать в чистом поле, другое – штурмовать крепость.

И Александр нашел возможность нанести внезапный удар. Для этого был использован характер местности. В данном случае это наличие глинта, то есть уступа, берега исчезнувшего моря. Он выступает по всему протяжению реки Невы, по ее левому берегу. Оставив в тылу Ивановские пороги (они могли задержать шведов, если б они пошли от Ижоры вверх по течению Невы), Александр поднялся по Тосне до глинта. Далее по нему, обойдя болотистую местность, вышел к Ижоре, а затем вниз по этой реке скрытно подошел к шведскому лагерю, тем самым обеспечив внезапность.

Внезапность удара и решила исход битвы, но полного разгрома не было, в отличие от Ледовой битвы войско врагов не было уничтожено, понесшие потери шведы, увозя раненых, удалились восвояси. Но задача новгородского князя была проста – выгнать неприятеля, и он решил эту задачу. Конечно, речь не идет о том, что в битве участвовало 10-20 тысяч человек. Реальная цифра — около 2 тысяч с обеих сторон, и, скорее всего, шведов было больше. Основания предполагать численность дают аналогичные данные по битве 1164 года, когда шведы подходили под Ладогу, а также события, связанные со строительством Ландскроны в устье Охты (1299-1300).

Но для значения Невской битвы важна не численность противника, а что было бы, если б он закрепился в среднем течении Невы. Крепость (даже небольшая) в устье Ижоры означала бы, что Нева и Балтика для нас потеряны.

— В Ледовом побоище тоже имело место применение военной хитрости? Если не по байкам.

— Вокруг Ледового побоища действительно очень много баек, связанных с засадным полком и т.д. Об этом сражении есть данные западного источника – «Старшей ливонской рифмованной хроники», и из нее однозначно следует несколько фактов. Первый – битва была начата атакой лучников, и они, видимо, нанесли серьезный урон немцам.

Второе – в ходе битвы рыцари так или иначе попали в окружение. Как это случилось – это уже повод для многочисленных фантазий и построений. Однако важно, что бой на окружение в любом случае требует полководческого таланта от того, кто руководит этим самым боем. Получается, окружение немцев – заслуга Александра. Хотя опять же часть врагов бегством спасалась: в источнике сказано, что они 7 верст до соболического берега улепетывали, кто-то из них утонул, побежав в ту сторону, где лед был нетверд. Но, конечно, такого потопления, как в фильме у С. М. Эйзенштейна, не было. В любом случае конкретных данных в деталях о том, как происходило Ледовое побоище, нет. Схемы, которые сейчас строятся, предположительны.

— По количеству человек данных тоже нет?

— С количеством человек все сложно, потому что Ливонская рифмованная хроника говорит о нескольких десятках погибших рыцарей, наши источники говорят о четырехстах человеках, но опять же можно сопоставить, наверное, с Невской битвой – то есть тысячи две с обеих сторон вместе.

Говоря о количестве, надо также учитывать, что с каждым рыцарем было 5-10 человек военных слуг, и еще в Новгородских источниках кроме рыцарей упомянута чудь – «чуди без числа погибло». То есть с ними было еще много представителей покоренных племен. Это, конечно, были не десятки тысяч, надо понимать, что к этому моменту новгородская земля была уже очищена от врага (Копорье, Псков, Изборск), но тем не менее и не десятки, и даже не сотни, а больше. Это была последняя попытка Ливонского ордена переломить ситуацию.

Кто к нам с мечом войдет…

— История Невского несколько созвучна современности. То есть мы сами не нападаем, готовы торговать и пр. Но «кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет».

— Не придет, а войдет, и эта фраза только в фильме появилась, но она, безусловно, четко отражает суть уже потому, что Александр за время своего княжения не присоединил никаких территорий. Его уделом и главной задачей было сохранить мир и земли с населением в очень непростое время. «Вы наше не трогайте, и все будет хорошо, мы готовы с вами дружить» ‑ примерно таким был его принцип. Я думаю, в том числе и поэтому Александра Невского хорошо воспринимают сейчас.

Но я бы еще хотел сказать следующее. Самое плохое, что можно делать в современных условиях, — это перегибать палку, и с пеной у рта говорить о том, что Александр был совершенно безупречен. Важно показать, что Александр Невский действовал как рациональный, умный руководитель, патриот, заботящийся о ввереной ему земле и людях. Но при этом он не был идеальным человеком совершенно.

Он мог совершать поступки, которые по меркам нынешнего времени кажутся весьма суровыми: мог прибегать к казням, распорядившись, например, после освобождения Копорья, так сказать, «по законам военного времени» повесить «переветников». Это все было, никто этого не отрицает.

То есть говорить, что Александр был белым и пушистым носителем гуманистических идей – абсолютно неправильно. Это был человек, который проводил прагматическую политику, направленную на соблюдение интересов своей страны.

— Действительно папа Римский предлагал Александру корону и поддержку против монголов за принятие католичества, а он устоял, прослыв не только защитником и хранителем Отечества, но и православной веры?

— Да, действительно было два послания от папы, было посольство из двух папских легатов, прибывших к Невскому. Понтифик обещал поддержку со стороны католического Запада против монголов и даже блефовал, говорил, что отец Александра ‑ умерший в Монголии в 1246 г. Ярослав ‑ обещал принять католичество. Хотя посол папский Плано Карпини, бывший свидетелем его смерти, ни словом об этом не обмолвился. Александр отказал, а незадолго перед смертью принял монашескую схиму, что стало высшим выражением его православной веры.

— Мединский недавно заявил, что Невский заложил основы российского духовного суверенитета и дух нации. Может и правда князь Александр является ключом к пониманию нашей страны, продемонстрировав качества, которые сделали его национальным героем?

— На этот вопрос ответ дало народное почитание. Потому что Александра Невского в структуру народной памяти ввел не Иван IV, не Петр Великий, не Сталин, не Путин, а это произошло как бы само собой. То есть народ его так оценил еще в XIII веке. Народ даже не Руси, а России в целом — не только русские в узко этническом смысле. И вот это очень важно – потому что у нас принято считать (ну во всяком случае в нашем центральном и северо-западном регионе), что основа российской истории и культуры – это Русь, но это не так, это лишь одна из основ. Очень важная, но все же одна из многих. Другие основы – это и Золотая Орда, и государства, которые существовали в Сибири, и Кавказ, и многие другие. А как иначе? И так сложилось, что фигура Александра Невского ни у кого не вызывает отторжения, историческая память народа его сохранила в себе и тем самым дала ему оценку.

АВТОР Елена Логинова

Фото Романа Соколова и из открытых источников

Источник: газета «На страже Родины» (16.07.2021)